От автора, Татьяны Эльманович. Чем старше становишься, тем чаще вспоминается былое. Делюсь одним мимолетным воспоминанием, как я летела из Шереметьево в Америку, покидая родные места навсегда.

Год 1989. В аэропорту, покидая страну, где я родилась, Эстонию, я установила на часах стандартное время восточного побережья Северной Америки EST, потому что мой витиеватый маршрут предоставил мне возможность трехдневной остановки в Нью-Йорке, неофициальной столице США. Мне мерещились посещение Метрополитена и Центрального Парка, легендарного Бродвея, я надеялась побывать в студиях бывших русских художников, которые стали нынче американцами, а может и не совсем, и в них все еще теплилось нечто русское или оно уже стерлось и пропало? После Нью Йорка, я знала, мне предстоит забыть свою жизнь эстонского кинокритика, которого одни любили, а другие, мягко-говоря, не очень, и столкнутся в мировой кино-столице Лос-Анджелесе, Калифорнии с моим туманным будущим.

Взлетев в московском международном аэропорту Шереметьево на пути в Нью Йорк, я уже седьмой час сидела в летательной машине Аэрофлота, и меня мучил вопрос, сколько еще часов придется сидеть до приземления в аэропорту имени Джона Фиджеральда Кеннеди. Я знала, что на другом континенте, еще пока никто по мне не соскучился, и никто не поспешит встретить меня по прибытии в Америку. Я не могла сообразить, встреча с моим будущем состоится утром или вечером, смогу ли я сразу позвонить своим знакомым в Нью-Йорке, или может быть будет неудобно звонить во время восхода солнца? Где мой билет на самолет?  Наверное, он находится в моей набитой донельзя сумке. Я потянулась было за ней, но раздраженная бортпроводница выхватила сумку из моей нерешительной руки и бросила обратно в контейнер над моей головой. Я попытался встать и дотянуться до кнопки, открыть выпуклую дверь контейнера, и все же найти сумку, но мне посоветовали сесть и вести себя хорошо. Behave! Спорить я не стала, но решила переменить направление моих размышлений. … Кто были люди, которые забили этот огромный самолет? Неужели все россияне помчались из Москвы в США? Может быть, это иностранцы сбегали из душной Москвы охладится на каком-либо морском курорте? Внезапно по моему сердцу пробежала волна сожаления, зачем я здесь? Почему я пекусь в этом самолете, а не охлаждаюсь на берегу моего эстонского моря в ожидании, когда большая волна понесет меня в мое Балтийское море? Наверное, я была слишком старой, слишком неловкой, слишком полной… Кто знает, какой мне предстоит стать в годы, когда жизнь уходит из тела, а смерть представляется единственно возможным, вовсе не страшным, а скорее желанным выходом из положения.

Кстати, почему советский главный аэропорт называется Шереметьево, не в память ли о соратнике Петра Великого, генерала армии, совершавшего жуткие преступления в Эстонии во время Северной войны Петра Великого. Во время похода армия Шереметьева грабила как крестьян, так и владельцев имений, окуная местных жителей в кипящую смолу, и развешивая их страшные трупы, объявляя о победах царя Петра Великого.  Однако, в светском мире, Шереметев слыл безупречным джентльменом… c’est la vie.

Мою задумчивость прервал лукавый голосок: «Tea or coffee?» Из-за неуклюжей кареты со всем тем, что полагается на завтрак, выглядывала крохотная, худенькая женщина. Ее хрупкая фигура и личико напомнили мне морду лисички, которая жила в лесу неподалеку от нашей арендованной летней хижины на эстонском острове. Рыжая зверюшка обитала в лесу возле нашей халупы. Меня поражали глаза этого хитрого создания. Мы сталкивались, когда лиса подбирала остатки курицы, выложенные для нее на нашем крыльце. Она осторожно «выкрадывала» их, сверкая своими всевидящими глазками, наполненными превосходством над надменными людьми, возомнившими себя господами вселенной. Убегая, наша лисичка, уносила в своей пасти кусок побольше курицы, и исчезала где-то поглубже в лесочке так и не выдавая никому, где ее домик, норка, лазейка, лежбище, насиженное местечко! Лисичка умела хранить свои тайны!

Бортпроводница терпеливо ждала моего ответа на вопрос «чай или кофе»? Мне предлагали освежиться во время утомительного перелета, чтобы ускорить медленное течение времени до посадки на новом континенте.

«Чай или кофе?» —повторила бортпроводница, сообразив, что я ее не понимаю. До меня доносился только некий урчащий звук. И мои онемевшие губы выжали с трудом слово “Yes!” То есть «Да!» по-английски.

Тем временем, моя «лисичка» производила некий тайный знак в воздухе, видимо сообщая своим товаркам, остальным бортпроводницам об очередном пассажире, который ни бэ-ни-мэ по-английски, и обещая им очередное зрелище допроса, чего ей подать к завтраку, чай или кофе?    И борт-персонал стал теснится собираясь вокруг нас…

Я поняла, что настоящее произношение, которое я никогда ранее не слышала, просто не доходило до меня. И чтобы не сдаваться, я улыбнулась, и как можно вежливее указала пальцем на банку кока-колы, красовавшейся на их загруженной тележке, полной лучших напитков, таких как кофе, горячий чай, и на худой конец, вино.  

Я получила свою банку кока-колы, не обратившись ни к кому за переводом или помощью. И это была моя крохотная победа в день приезда в Нью-Йорк. Я вернула бортпроводнице ее сияющую улыбку и произнесла уже схваченное здесь, в самолете, «thank you!» Я понятия не имела, какой ангел-хранитель прошептал мне эти простые слова. Лисица не оценила моего усилия ускользнуть, так и не дав повода для смеха. Незначительный инцидент с «чаем и кофе» был исчерпан. Мое сердце пронзило предчувствие, что мне придется не легко в чужой стране.

Наконец, наш самолет приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди, и нас звали к выходу из самолета, чтобы встретить нашу судьбу, какой бы она ни была.

Я стояла посреди сектора прибытия в ожидании автобуса, следующего до нашего терминала, и мое внимание привлекло небо надо мною. Оно сияло яркими красками заката, обещая приближение бури и сильных ветров. Облака были темно-фиолетовыми, соперничая с горящими красными полосками пронизанными истерическими оранжевыми стрелами. В бой стремились невиданные мною доселе зеленые облака, сдерживаемые натиском фиолетовых глыб с тяжелыми красными прослойками. Но чем я любовалась, закатом или восходом солнца? В игре этих красок чувствовалась мощь нового континента. Подавляя предчувствие, что здесь я столкнусь с неведомыми мне доселе силами, неведомым напряжением жизни, я все же понимала, что именно здесь, в этой наковальне страстей, меня ждет и награда – рост, изменение, расширение сознания, иная степень духовной свободы. Как это произойдет? Только время раскроет ответ на этот вопрос. И мне придется смириться с его загадочным ответом. Каковой моя судьба не окажется, мне придется принять ее, даже при самом ужасном исходе моих всех радужных ожиданий… или наоборот, я увижу свет в конце тоннеля, как здесь говорят, решение моих проблем если не ранее, то в конце моего жизненного пути на этом континенте!