Медитация в память Любовь Петровны

 Пасхальное утро

Я живу в Лос Анджелесе. Мне 84 года, и нынче мой черед лечить ревматизм, боль в спине и коленях, и прочие возрастные недомогания. Вспоминаю бабушку в моем раннем детстве. Мне три года, и я у кого-то на руках, скорее всего отцовских. Мама стоит рядом в новом нарядном платье—на голубом фоне легкой ткани разбросаны оранжевые маки… Кто бы мог подумать, что в старости я увижу их в калифорнийских пустынях, когда те вдруг оживают, заливаясь цветом нежнейших оранжевых маков. Пчелы прилетают сюда, чтобы собрать мед и отдать его сотам, часто вместе с их скоротечной жизнью на благо продолжения пчелиного рода.

На дворе пасхальное утро, серая дымка на горизонте оживает. Еще немного, и предрассветный туман сдастся, солнечные лучи прорвутся, и птицы вспорхнут навстречу восходящему солнцу, листья деревьев, трава, и лепестки цветов засверкают алмазом утренней росы, будто для тех, кто возвращаются из церкви в благом состоянии духа: Христос Воскресе—Воистину Воскресе, Христос Воскресе—Воистину Воскресе, Воистину Воскресе, Воис…воскре… воистину…

Взрослые остановились в саду, вдыхая живительную свежесть утреннего воздуха… Бабушка Люба вынесла два больших шоколадных яйца, одно завернуто в красную конфетную бумагу, другое—в золотую обертку, и видимо, испытывая меня на природный вкус, велела выбрать одно, какое мне больше понравится. Мне запомнились мои очень маленькие руки, которые потянулись к … ярко-красному яйцу, но никак не могли до него дотянуться. Бабушка пыталась убедить меня, что золотое красивее, и я пустилась в рев, и требовала, чтобы мне отдали красное яйцо… Мама смотрела на бабушку умоляюще. Любовь Петровна поморщилась и отдала мне красное яйцо. Ни сказав ни слова, чем-то недовольная, она ушла к себе.

Воцарилась неловкое молчание, пасхальное настроение было нарушено. И я думаю, я помню этот эпизод лишь потому, что тогда, заодно с яркими образами сверкающих шоколадных яиц, в мое подсознание заползло тихой змейкой чувство вины. Я испортила праздник всем, всем, неблагодарная я… у меня выскочило из памяти, что сталось с тем шоколадным яйцом? Я только недавно заметила, что никогда не покупаю на Пасху шоколадных игрушек— яиц, зайчиков, собачек, кошечек, фигурок шаловливых детишек, обернутых блестяще-пестрыми конфетными бумажками, которые с такой щедростью продаются в Лос Анджелесе перед Пасхой, а после раздаются за очень дешево в супермаркетах по всей огромной страны.

Переигрываю в воображении память о восходе солнца в то пасхальное утро моего далекого детства… Мать ускользает в цветник нашего сада, и возвращается с букетом подснежников. Пасхальный стол накрыт дорогой розовой скатертью, которую расстилали только на Пасху, а в центре, в низкой хрустальной вазе белеeт облачко свежих подснежников. Я жду, когда мне достанется, наконец, кусочек пасхи, любимого пасхального лакомства. Взрослые также молча ждут чего-то, не то, как и я, пасхи, не то чуда воскресения, а может быть переживают снова полет души в высь, в заоблачную голубизну, где жизнь вечна, потому что в их сознании все еще звучат слова пасхальной молитвы  «Смертью смерть поправ и сущим во гробах жизнь даровав»!

Вот я снова в Лос Анджелесе, и думаю о том, что и мне скоро в путь дорожку собираться. Сегодня спирит моего отца приходил поговорить, и я отважилась спросить его об его отношениях с его матерью, моей бабушкой Любовью Петровной. В ответ он произнес следующий монолог.

— Я не могу говорить о моей матери, сын не должен судить мать, мне трудно говорить о ней, потому что…. С той минуты как на свет Божий явился Вики, нас как бы не стало. Все ее мысли и чувства сосредотачивались сперва на новорожденном, а с течением времени на ребенке, подростке, молодом студенте, вступающим в жизнь молодом юристе, пока вдруг Викин жестокий жребий, перекинувшийся из колена в мозг туберкулез, не оборвал нить его земного существования не ранее и не позднее чем, когда Вики закончил cum laude юридический факультет Дорпатского, ныне Тартускогоуниверситета, оставив за собой безутешную, и в конец разорившуюся мать. Казалась жестокая судьба говорила ей, мол, полагайся на Божью Волю и не на себя только. Люби Бога более, чем своих сыновей… Да разве это возможно?

Денег не было, все уходило на образование и лечение Вики… Я работал на торфяном болоте, и мечтал о красивом, а главное, чистом мундире армейского офицера… А затем ворвались советские, как раз, когда умирал Вики… И  сошедшая с катушек мать уселась у палящей печки сжигать бесценную свою библиотеку, которую мои родители собирали, как в любом порядочном дворянском доме, для детей и внуков… Красные орудовали на улицах и площадях, приставляли к стенке виновных, а главное, не виновных, и расстреливали без суда и следствия для введения новых порядков. Всем и вся уже все известно о том времени… Для нашей семьи все шло прахом. Вики уже не было с нами, когда Советы мобилизовали Юрика и меня в Красную Армию, а Андрея отпустили, посчитали старым…  Он счастливчик, родился в рубашке…

—За что бабушка Люба, тебя не любила?

—Это не было нелюбовью, это было полное равнодушие, отсутствием какого-либо отношения ко мне… Ты присутствовал, но она тебя не видела, не слышала, и тобою не интересовалась, она терпела твое присутствие, вот и все… Ты мог быть, но ты мог и не быть. Она терпела меня кое как, но еле терпела мою жену, которая рассыпалась перед ней мелким бесом, а та как-то нехорошо улыбалась, и снова уходила в себя. Тамариных родственников, Сиротиных, моя мать и вовсе терпеть не могла. Она никогда не говорила о своих чувствах. Молчание избавляла ее от каких-либо выяснения отношений, она ничего никогда не выясняла, она держала свои чувства при себе, и только глаза ее невольно говорили тебе, где твое место в системе ее ценностей.

Она никогда бы не созналась, что не любит тебя потому, что ты сделал что-то для нее неприемлемое, не любила она тебя беспричинно. Она жила замкнутой, своей жизнью, в которой тебя просто не было… Страдал ли я от этого? Я просто привык к тому, что я никто, и могу стать только военным. Там ты никто только в том случае, если ты будешь прятаться за спины товарищей, чтобы выжить. Но если ты в армии готов защищать не только себя, но и других, ты хорош для получения наград и орденов. Я всегда нуждался в людях, и я принял Высоцкого за друга… Далее тебе все известно. Когда-либо позже я расскажу о подробностях, которых ты, возможно, и не знаешь.

Путешествие в прошлые воплощения
Любовь Петровны

Голос отца куда-то пропал… Со мной оказались Парамаханса Йогананда и какой-то его приятель весьма экзотической наружности. Он пробормотал свое имя, которое я не расслышала, неловко засмеялся, и предложил мне «путешествие» в мир бабушкиных воплощений, необходимое, как ему казалось для завершения работы над этой книгой. Взамен он попросил немного витальной энергии для предстоящего лечения. Парамаханса Йогананда взялся устроить детали передачи энергии. 

Начинать надо было с медитации. Отпускаю напряжение в мышцах. Дышу скучно и ровно, за закрытыми глазами темно. Наконец, будто из молочного тумана перед восходом солнца начинают проступать неопределенные очертания какого-то странного поля, усеянного черепами. Черепов больше, чем на знаменитом полотне Верещагина «Апофеоз войны». В глубине этого поля находятся «золотые врата» в мир Божий, надо полагать. 

На четвертом пальце моей левой руки появляется «царское кольцо» с овальным сапфировым камнем, украшенного резьбой некого мистического символа. Вскоре, кольцо «заговорило», притягивая проклятия незахороненных душ тех, кого согласно обычаям древних времен, либо убивали по обоюдному согласию, либо бросали умирать в муках на полях битв. Решала ли душа Любовь Петровны в прошлом судьбы раненых на полях этих же битв, либо наоборот, она сама была раненым воином, брошенным умирать либо своими, либо побежденными? Я не раз замечала, что в ролевых парах, роли легко переходят из одной крайности в другую: в одном воплощении ты вор, а в следующем полицейский, в одном воплощении она проститутка, а в следующем монахиня… Кем была моя бабушка, жертвой жестоких законов, или создательницей этих же законов, за которые, она возможно нынче расплачивается?
Зачем и почему незнакомец предложил мне это странное путешествие моего сознания в бабушкино прошлое?

Вместо ответа на мои вопросы, на плоском вытоптанном поле с черепами, со всех концов потянулись ряды душ в белых одеяниях, казалось, их вели на общее крещение. На самом деле их вели к сверкающим золотым «царским вратам», за которыми их ждали лечебный сон и отдых.  На том же поле трудились ангелы и священники, подбадривая тех, кто боялись чего-то, шарахаясь от блеска золота…

С ними говорили долго и терпеливо, пока убеждение, что за золотыми воротами их ждут розги, не преодолевалось… Им говорили, что бить их не будут, вместо этого они будут спать мирным сном до их следующего воплощения, и что это особенный сон, потому что несет не только отдых, но и необходимое им лечение.

Кстати, в книге Синди Дейл …………………….., исследователя и практикующего альтернативного хилера, есть прямое подтверждение описанной ситуации. Она пишет о повышающихся уровнях «отдыха» души между инкарнациями. На первом уровне астрального «покоя» души спят в перерыве между воплощениями. А на более высоких уровнях «покоя» открываются возможности получать образование, развиваться и трудиться. Кто будет спать, а кто трудиться, зависит от состояния ментального тела человека. Здесь все наоборот – менее развитые будут спать, а более развитые будут трудиться добровольно, чтобы подняться на более высокие уровни астрального бытия. В книге Синди Дейл упоминается также присутствие представителей самых разных религий и конфессий, которые объясняли и молились с душами, пораженными сомнениями и страхом перехода из никуда в астральную усыпальницу.  

Мне поручили также сосредотачивать золотой свет на духовном сердце бабушки для плавки темного зловещего мрамора вокруг ее замученного сердца. Наконец, мы подошли к старту в путешествие в прошлое в поисках более эффективного очищения ее сердца. Когда я стала звать свет, то есть космический «воздух» с более высокой частотой вибрации, явилась помощь. Незнакомец Парамахансы Йогананды оказался рядом со мной, а я становилась то мужчиной, то возвращалась в мое женское тело. Со мною происходило то, что называется shape shifting!  Мои руки тянулись к свету, но это были уже не мои, а жилистые мужские руки с бицепсами, браслетами, и татуировкой, принадлежащие некому странному полуголому желтокожему существу… с повязкой на голове, с темными глазами, и характерной горбинкой на носу. Может быть вернее было бы сказать, что незнакомец с его помощниками и я звали золотой свет через мою седьмую чакру. Я просила помощи и благословения Иисуса и Святой Богородицы, и защиты нашему необычному путешествию. Я обращалась за помощью и к Марии Магдалене, потому что ощущала ее присутствие.

Две танцующие фигуры в центре этого древнего изображения напоминают того пришельца, кто предложил мне полет сквозь бабушкины прошлые воплощения.      

Мой безымянный помощник нес мое сознание, или то, чем мы являемся в состоянии OBE, когда выходим из тела, сквозь бабушкины инкарнации чуть ли не со времен поклонения богине Иштар, сквозь войны с монголами, службы египетским фараонам, усмирения бунтов рабов и черни. Когда я пишу об этом, получается плоский перечень увиденного… Интенсивность этого полета неописуема словами, потому что слои истории и культур, египетских царств и династий, походов Александра Македонского и римлян и персов быстро менялись, сопровождаемые грохотом разрушений, вызванных войнами и мятежами.

Без какого-либо объяснения, наш полет резко развернулся к войнам ацтеков и инков на американском континенте. Мы остановились у изгороди из свай, украшенных отрубленными головами со снятыми скальпами. Этого, видимо, не ожидал даже мой проводник… Вдруг он каким-то несловесным образом передал мне следующее: «Здесь ее душа остановилась! Между жизнями, в астрале, она стала христианкой, и попросила посчитать работу ее души как воина завершенной!»

Мрамор, окружавший сердце, стал таять как черная восковая свеча, стекающая прямо в землю, а нижний край сердца ожил нежно-розовым, младенческим свечением. Я ожидала увидеть изумрудный свет, а пошло розовое свечение. Оказалось, в этой суровой и выдержанной, всегда сдержанной женщине было запрятано столько девственно нетронутой детскости. Действительно, однажды она вступила же со мной, трехлетней, в спор, какая краска лучше, красная или золотая…  Она раздражалась, когда учила меня, тупую, математике, радовалась, когда я залпом прочла «Руслана и Людмилу», чего «нормальный» взрослый не заметил бы, или посчитал смешным и лишним.

Ко мне подошел помолодевший дедушка Григорий и сказал всего несколько слов: «Седина ушла, волосы Любы стали темными. Ты вернула мне жену, спасибо!» Я приняла его благодарность, не подозревая о зыбкой основе моего лечения. Прошло лишь несколько месяцев, и я заметила, что волосы бабушки стали снова седеть. И мне вспомнился фильм Пенни Маршал с Робертом Де Ниро и Робертом Вильямсом в главных ролях Awakening,  Пробуждение.

Комментарий: Фильм описывает попытки лечить так называемую сонную болезнь лекарствами.  

Википедия. Awakening is based on the true story of Dr. Oliver Sacks, whose 1973 book depicts his drug experiments with L-Dopa, which stimulates the body’s production of dopamine, which he undertook in the late ’60s with survivors of a 1920s sleeping sickness epidemic. But their recoveries were short-lived. In the film and in real life, Leonard L.  the patient, embodied by Robert De Niro, developed severe tics and regressed to his earlier passive state. He died in 1981.

Любовь Петровна закончила свой земной путь от жесточайшего Паркинсона, который в те времена ничем толком не лечился. Все, что мне показывали во время нашего полета в прошлое, а увидела совершенно в ином свете. 

В фильме Пенни Маршал «Пробуждение» казалось, лекарства сотворили чудо, на эффект длился не долго, болезнь вернулась и на этот раз, ее уже не удалось повернуть вспять.

Причины болезней таких как Паркинсон, Альцгеймер, Болезнь Лу Герриг и ряда вариаций подобных, но реже встречающихся заболеваний кроются глубже, куда действие лекарств не доходит, либо противодействующие силы сильнее медицинских препаратов.

Комментарий: What Is Lou Gehrig’s Disease? Lou Gehrig’s disease, or amyotrophic lateral sclerosis or ALS. Amyotrophicmeans that the muscles have lost their nourishment. When this happens, they become smaller and weaker. Lateralmeans that the disease affects the sides of the spinal cord, where the nerves that nourish the muscles are located; and sclerosis means that the diseased part of the spinal cord develops hardened or scarred tissue in place of healthy nerves. It’s called Lou Gehrig’s disease after Lou Gehrig, a hall-of-fame baseball player for the New York Yankees who was diagnosed with ALS in the 1930s.

Не кроется ли корень подобных заболеваний в деяниях пациента в их прошлых воплощениях, в необходимости простить себе и миру, энергетически вычистить «неприятные воспоминания», тупо хранимые нашим подсознанием, а следовательно, постоянно притягивающие отрицательные события в наш личный мир, в нашу действительность. 

Встреча с бабушкой Любой

—Когда я путешествовала в твоем времени, бабушка, была ли ты с нами, ты участвовала или нет, ты видела, что я видела или нет, как ты относишься к тому, что мне показывали?

—Дай мне минутку собраться с мыслями. Бессвязные отрывки из далеких воплощений вспоминаются  мне иногда в смутных видениях, которые я на земле считала бредом человека, сходящего с ума от горя—от не того брака и эстонской мерзости, которая исключила нас полностью, на все 100 процентов, из себя, из так называемого местного общества. Оно касалось нас только по необходимости, когда кому-то из них, преуспевших при верховодстве немецких помещиков, которые господствовали в Прибалтике около восьмисот лет, нужен был вдруг французский язык. Среди них была и твоя знакомая Айме Бекман, нынче известная эстонская писательница. Но она больна моею болезнью, которая не лечится ничем иным, как покаянием и прощением себе грехов, которые не забываются и мучают человека.

…Ты свое покаяние прошла, когда ты встретилась с твоей родней и прочими людьми, на них похожими. Ты потеряла себя, ты не помнишь, кто ты, и зачем ты здесь, ты себя всю отдала твоему племяннику, который также не знает, кто он, и зачем он здесь, потому что отравлен, как и ты, теми же людьми, которые испортили твою судьбу до пределов, которых даже я не смогла предвидеть.   

Комментарий: Вадим Зеланд, известный автор теории трансерфинг напоминает нам, что наша среда является зеркалом нашей сущности, отражающая наше поведение, привычки, форму общения с окружающим миром, мол, как кликнешь, так и откликнется… Но так ли все просто, и не тянем ли мы из прошлых воплощений проблемы, о которых даже не догадываемся.

Твои прогулки в мое прошлое с Там-Тамом, который назвал себя таким смешным именем,  вывели меня на чистую воду в твоих глазах. Мол, мое тяжелое молчание, депрессия являются расплатой за величие высоких постов в далеких прошлых воплощениях. Да, я была военно-начальником, и не в одном воплощении!

Но, как Там-Там представился тебе? Он не воспринял ни тебя, ни твоего хвастливого индуса, ни всю вашу компанию достойной знакомства с ним. Он скрыл свое имя, и окрестил себя смешным псевдонимом, достойным сознания двухлетнего ребенка. Тем не менее он присосался к тебе, а ты ничего не знала об этом. Там-Тама, вовсе и не человек в нашем понятии, только недавно его отъединили от тебя. Индус не имел никакого права промышлять твоей витальной энергией.

—Бабушка, ты что-то не договариваешь, ты хочешь сказать, что я не умела постоять за себя. Говори на чистоту, что ты имеешь в виду.

—Ты воспитывалась не так как положено воспитывать человека с твоими данными. Они заставляли тебя жить для них, под ними… Твоя мать, раздавленная войной, металась между двумя кланами и делала невозможные усилия прокормить голодных, амбициозных, но не способных встать на свои ноги людей. Она погубила себя, тебя, а главное твоего брата, свалив все на меня. Но что я могла? Их была целая стая, а я была одна. Гонимая какой-то никому не понятной виной, твоя мать производила еду с избытком, слишком много, она убивалась. Не любя уже никого, себя включительно, она перекармливала тебя, и вовсе невинную. Выплачивая какой-то ложный долг, твоя мама платила его не той монетой, и не тем, кому ей надо было что-то отдать.

Не замешан ли Там-Там в этой истории? За что он тебя обворовывал все последнее десятилетие? Я не могу вспомнить его настоящего имени, но ты вспомнила его яркую внешность, потому что в детстве ты видела образы его иных воплощений—черные косые глаза, лоб, закрытый платком. Ты видела также на нем военные мундиры, прототипы будущих парадных одеяний монгольских номадов, всегда на конях, которые буквально жили вскачь, то есть не имели возможности носить обожаемые мужским полом побрякушки вроде орденов и медалей. Все эти игрушки видывали свет Божий только на ритуалах коронаций Вавилонских монархов. Осознают ли потомки, что в них живут тени Вавилонских воителей? Кем был тот, кто оставил свой след основателя рода Мясоедовых, и откуда взялось столь тяжелое имя Мясоедовых, имя аристократа из номадов, будто в те времена не все номады ели мясо, а что же еще? Не овощи и цветочки же они выращивали на скаку по степям!

—Бабушка, я ничего такого не видела. Никаких духов в военных мундирах, или скачущих на конях воинов я не видела. Боже, это ты видела то, что Там Там мне показывал! Но почему он решил, что расплатился таким образом за энергию, которую он брал у меня в тихоря?  Возможно, он давал совет как лечить более продвинутым образом, уничтожая то, что мешает тебе жить сегодня? Но глухие к переменам образы статичны, притягивая все те же неприятности… Сегодня старые долги выплатить трудно, потому что жизнь ускакала вперед, и тысячелетние образы материализуются в каких-то искаженных формах. Так мне кажется. Бабушка, что случилось с моим отцом, Владимиром Григорьевичем? Я слышу его голос, он говорит, «Она ни причем, не мучь ее, оставь ее в покое!»

 Бабушка молчала, и я молчала. Вдруг она сказала, «Я не вижу его, но я знаю, мои видения снова здесь. Посмотри, может ты увидишь одного из них, или зови Там-Тама. Он будет знать, что делать с ним. Когда-то на земле, я думала, что мой неправильный брак с Григорием, евреем, убивает моих младенцев, а после смерти я поняла, что это не так. Моя вавилонская тень убивает нас всех, она до срока увела Григория от меня, и она отбирала одного за другим всех остальных.  Даже, тех моих детей, которые выдержали жизнь на земле, даже без денег и образования, он находит и доканывает их в посмертии,  еще хуже, чем на земле, он их спаивает, заставляет принимать кокаин, доводит до  полного разрушение их личности. Я не в силах вмешаться, я не знаю, в чем я была не права, я прошу помощи, остановите его, а то он и до моей Тани, и до тебя и твоего Володи, архитектора  доберется, он до всех нас доберется, смотри на эту  тень, это он, это он, это он, я знаю, он следующую жертву наметил, и это ты!

Он был когда-то монголом, но он давно уже не монгол, он пустой кувшин для голодного зла!  Оно съело сперва моих младенцев, потом Григория, потом Андреа, затем Юрика, затем твоего отца, затем моего Вики, у него были планы, он хотел работать, но голодное зло добралось и до него. Теперь оно возьмется за тебя… Может он давно взялся за тебя… и ждет, как вынуть из тебя последнее. Если ты увидишь его, значит он уже выпустил щупальцы, и иди зови Там-Тама на помощь.

—Бабушка, ты любила Вики, и Вики продержался дольше всех, значит в тебе любви не хватило на большее… Я однажды попала на мгновенье в нездешний мир, я шла, и сознание мое поднялось в высь в море белого, нежного тумана, в мир абсолютной любви! Ничего прекраснее я не испытала ни до этого, ни после этого! А тогда, спеша к врачу, умирая, потому что кровь моя лилась, иссякая после выкидыша, но я все-таки успела к доктору, потому что любовь к жизни вела меня автоматически к той точке во вселенной, в которой находилась доктор, которой суждено было спасти меня. Она перешла на ты, взялась за свое дело, просила произносить какие-либо слова, любые, чтобы она знала, что я жива.

Она спасла меня, чтобы через 60 лет я пришла к тебе и сказала, что там, наверху, нет предела любви, ее не взвешивают, не выдают за достижения, талант, доброту, преданность, за наши хорошие либо плохие дела.  На нее нет суда, нет ордеров заказа, и денег за нее не требуют! Она раздается вселенной всем и ни за что, любому столько, сколько он сможет взять, получить, вместить в себя, и более, потому что любовь единственное, что не кончается. Когда вдруг кончится вселенная и Отче Наш состарится и ничего не будет, любовь останется, и где-то зародится новая вселенная…

Люби их всех, Григория и твоих детей  по прежнему, люби их без  счета и взвешивания , и они вернутся к тебе, любовь и меня сохранит, и мне помощь Там Тама не нужна.

Бабушка, я вижу рядом с тобой странный расплывшийся образ, нечто вроде не то тени, не то расплюснутого существа … . На нем коричневая рубашка до колен, на голове спадающий на брови коричневый колпак с пестрой каемочкой,  белесые глаза, наполненные невыразимой тоской, толстая шея, толстое брюхо, толстые покрытые синими венами босые ноги, шлепающие так, будто он только-что сошел с коня, он движется странно, будто он паутина на стене старинного дома. Тень шепчет, мне некуда деться, я не оставлю тебя, я никогда более не покину тебя… молись богине Иштар, она с нами!   

Бабушка, будем молиться. 

Я прочту тебе молитву, которую дал мне отец, твой сын с того света, я записала ее с его слов.

Беспредельно тебя любя, Матерь Божья,

Прошу милости Твоей

Не вычеркивай меня из жизни, я еще послужу
Тебе, Богу нашему сущному

Всем святым и херувимам,
Не дай мне спуститься в ад и ниже, где нет света и куда Солнце никогда не заглядывает!

Дай мне надежду, и на тебя одну мое упование.

Дай подняться, чтобы коснуться следа твоих ног, где твоя ступня ступала.

Облачись в сияние Божьего Света, чтобы мы узнали тебя.

На тебя и твое сияние мы полагаемся.

Очисти нас грешников
Сохрани и защити

Во веки веков, Аминь.

Тень не шелохнулась. Там-Там сказал читать Отче Наш тихо. «Чем тише ты ее читаешь, тем громче она будет звучать в нем, он сдастся, посмотрим, что получится.

Я нашла четки, и стала читать нашу сокровенную молитву… Время шло, тень не шелохнулась. Я прошла первый круг, это означало, что я повторила молитву 50 раз, без отдыха и перерыва, я продолжала читать… Тень на стене сделалась более прозрачной, и постепенно стала как бы стекать со стены. На сто восемьдесят пятом чтении молитвы Отче Наш, тень на стене стекла вся на пол, обернувшись серым плевком на полу.

У Там-Тама оказалась в руках нечто вроде зажженной зажигалки. Он поднес ее синее пламя к «плевку», который стал испаряться, но не исчезал, вдруг остаток вспыхнул высоким пламенем… Там-Там обнял бабушку Любу, препятствуя ей вскочить, помчаться, вызывать пожарных… Я старалась замереть на месте, не выказывая знаков страха и паники. Пламя присмирело, затем стало тихо угасать, пока даже пятна не осталось на том месте, где был плевок, означавший концентрат вместо образа одного из бабушкиных воплощений.

Там-Там попросил чаю. Нам всем нужно было заземлиться. Я разговорилась.

—Ты и дедушка Григорий стали издавна искать противоядие разрушительным силам, которые часто, слишком часто оседают в аристократических родословных. И вы стали создавать сад. Сад в противовес разрушению. В садах всегда царит жизнь, что-то растет, расцветает, умирает только для того, чтобы зачать следующие жизни. Умирая, цветок отдает ветру семена, а тот разносит их по саду… Но ваш сад не пересилил зло, оно втянуло его в вихрь политических катастроф и вторую мировую войну, а затем ваш сад попал под нож советского раздела всеобщих благ, и его нарезали на кусочки под малые дома даже и не для таких уж и бедных, но тех, кто пожелали строить на крохотных наделах крохотные, но частные домики. И сад, казалось, пропал.  Через несколько дней, бабушка попросила связаться с нею. Она сказала, что в рукописи есть ошибка, которую надо исправить. «Ты пишешь, что решение Григория начать нашу жизнь в Эстонии с создания русского сада было его ошибкой, так как по-твоему начинать надо было с реставрации дома, который можно было продать, и вернуться в Таллинн. Ну так вот, это была я, кто потребовала начать с сада. Григорий взял мою вину на себя, конечно, ты права, любой человек с практическим и здравым умом начал бы жизнь в Пайде с реставрации дома…

Глава из книги «Сотканная из ошибок моих предков» (рабочее название)
Revised translation of the chapter Meditation on Luba Masoedova from
Weaved from My Ancestry, Kindle-Create Space publication, 2020
ISBN9798668288717
Kindle-Create Space publication, © 2020